Тихо. Игра теней в пыльных углах. Единственное роскошество в этой мрачной камере – шелк паутин да шорох шагов. Твоих. Никто не услышит. Неструганый стол, заваленный
свитками. Как древние, с ума сойти. Хотя с него станется и еще два века поддерживать старые традиции. Единственное, в чем мы похожи, кхм… Шелест старых листов, темно-коричневые рунические буквы. Вот, вот и он, тот, который так нужен. Перед глазами все те же старые образы. Ты все помнишь, не так ли? Проводишь тонкими пальцами по строчкам. Запись допроса. Темно. Но ты уже приняла решение.
1)-Имя – этот жесткий голос пугает
-Симона, Симона Фэль.
Невысокая, неплохо сложенная стройная фигура бросает тень на стену. А та будто улыбается. И длинные пряди серебристо-белых волос рассыпаются ветром. И картинки перед взором.
2) – Кто такая?
Усмешка тихо трогает губы. Нет, тебе действительно стало немного смешно. И на этот раз ты не станешь скрывать эмоции. Веселые глаза смотрят прямо. Будто соревнуясь стойкостью с инквизитором.
- Я обычный человек, вот так вот просто. - Снова смех. Немного не пристало сейчас смеяться.
Шаги срываются на бег. Пламя рыжеет адским жаром в каменном неуютном камине. Свиток вырывается из рук вольной птицей, раскрывая бумажные крылья, подхваченные огнем.
3)- Возраст – сквозь прорези в черном балахоне видны лишь глаза узкими щелочками.
-Такие вопросы дамам не задаются – мне действительно тогда было наплевать.
Ты смеешься ему в лицо. Пока темно-шоколадной кожи не касается хлыст. Пока не расцветает всеми красками заката узкая полоса, оставшаяся навсегда. Вот только тогда у тебя совсем не было будущего. Ну а ты продолжала смеяться ему в лицо.
-19
Пламя лижет строчки.
4)- Профессия
- Я… - Ты на секунду словно забыла о всех целях на свете и о всех допросах, въедающихся в воспаленный мозг клубами табачного дыма, закрывая чуть раскосые обычно светлые глаза длинными ресницами, но все же ответила на вопрос. – Я… мне пока никто не предлагал какой-то определенной работы. А сама, если совсем уж честно, я не слишком люблю навязываться. Несколько раз учила каких-то свинообразных детишек азам фехтования. Несколько раз работала наемным убийцей. – Ты все - таки не собираешься сдаваться вот так вот просто за один удар, нет уж, не на ту напали!
Ты смотришь в огонь. В таком месте даже он становится злобным. Но ты все же протянешь тонкие руки с четко очерченными суставами, согревая. Хоть знаешь, что тщетно. Но зато ты добросовестно постараешься хоть что – нибудь сделать. И то хлеб.
5) Взгляд холодным горным потоком скользит по гордым немного слишком острым для девушки плечам, но все равно возвращается к глазам. Ты знаешь, что так и должно быть. Ты не сдашься. А он, будто издеваясь, растягивая это сомнительное удовольствие, зачитывает накопанные сведения о тебе. Не так уж мало, как могло бы быть, но не так уж и много. Хоть совсем и не то. Ты слышишь фразы, растянутые асфальтным катком в более или менее связанный текст… Ничего общего. И в памяти слова, произносимые одним мальчиком из сна. Он был добрым…
«Ну, ты прости, но самая большая правда твоего характера заключается в том, что ты порядком неуравновешанная. С одной стороны, ты в известных пределах добрая, порой до наивности. И часто мечтаешь, сидя на подоконнике слепого окна и вглядываясь в вечернее небо. Но то было раньше. Сейчас ведь куда реже? Да и не то... Мммм.... Еще ты порой становишься похожей на музыкальную шкатулку: грустная и непонятная. А, с другой стороны, часто бываешь агрессивной и жестокой, что, впрочем, куда чаще встречается у людей последнее время, нежели доброта, не правда ли? Знаешь, некоторые, наверное, отдали бы кучу всего, чтобы не оказаться рядом. Даже смешно… И вообще, ты, кажется, частенько бываешь слишком холодной, витая в облаках равнодушия, или мрачной до злости. Ну что, разве не так, а? А еще... Еще ты любишь сумерки и цепляющийся за ноги туман. А еще ты любишь осень. Но, даже смешно, это совсем не мешают тебе порой смеяться с деревенскими детишками, беззаботно играть с бабочками и радоваться появлению первых цветов. В детских снах… И ты смеешься, пока тебя все это не начинает раздражать... Угадал?»
Его смех и улыбку. Даже это ты вспомнила. Что ж, у тебя вполне было время, пока огонь сжирал из истории строчку за строчкой.
6) Биография… Говори, мразь, или я заставлю тебя молчать навсегда, слышишь?! - Снова удар. И ты отворачиваешься, закусывая губу.
-Нет, я больше ничего не собираюсь говорить, понятно?
- Не хочешь по-хорошему, можно и по плохому! – Его голос срывается на крик. Крик до хрипоты в горле. Перекликающейся с игрой хлыста по красному воздуху да красной от крови коже. Пока он будет петь свою навязчивую песнь, казалось, я буду жить…
- Ну ладно, я могу и сам все сказать, это все равно то же самое. Мы не ошибаемся. Да и какая разница, если не так?
«Интересно, что он, черт бы его побрал, накопал да напридумывал обо мне?»
Каменные стены опять напомнили об этой некчемной, почти забытой жизни.
Мне иногда казалось, что меня не было раньше. Мы все пришли откуда-то издалека. Возможно, там бил прибой, и сказки искрились, играя с бабочками в салки. Там был, наверное, снег, белый-белый и чистый. Тот, что кружит вокруг меня порой, наполняя воздух запахом ладана и близкого неба. И я тоже была там, только не помню. Самое раннее, что я помню - бетонные белые стены. Но совсем не такие белые, как первый снег, но не серые, как мой дождь. Что-то непонятное. Напоминающее замутненное и матовое от пыли зеркало. Там была целая комната таких зеркал... Мне было больно. Больно и страшно. Потому что я знала, что где-то там, в глубине сидит он. Просто сидит и улыбается. Я не могла посмотреть. Там было слишком темно, и одновременно безжалостный свет ослеплял мои глаза. Наверное, то был лишь сон, продиктованный морфием и железом, но... Однажды я проснулась. Я встала с бетонного стола. Я убежала из той комнаты.. Я бежала, зная, что мне не уйти от тех снов, что крались сзади. Но я бежала, стараясь не оглядываться назад, веря, что впереди летит мой ветер. Я где-то украла хорошую лошадь. Я убежала от людей. Но не от снов….. Как долго горит пергамент. Как маленькие ростки Времени, затоптанные тяжелыми сапогами… еще одна строчка сгорела…
7)- Что умеешь делать?
Казалось, ты снова выпала из этой реальности, заинтересовавшись детскими фантазиями да мыльными пузырями, летящими по улицам утреннего городка. Из все того же бесконечного сна. Взгляд скользит по глади озера да такой же глади неба над головой. Белые точки танцевали в ночном воздухе.. снег…. А я даже не удивлюсь его появлению. Снежинки, поднимаясь причудливыми завихрами ввысь, в скором времени вновь падали, но едва они хотели коснуться земли, как ветер подхватывая их, начинал этот неповторимый танец снова. "Бесконечное падение.. Пока не растают под солнцем. Интересно, снежинки падают вниз, или все - таки вверх, домой?" И только грубый удар выдернет меня обратно в реальность. На мой вкус, даже слишком грубый.
- Умею метать ножи – нехотя все таки произносишь ты – Фехтую двумя клинками. - Взгляд всебя. Или это только кажется, игра теней на красивом личике?... Я молчу. И мальчик из моего сна тоже молчит. Тишина молочно-белым туманом с серебристыми прожилками собирается над озером. Да звезды уходят подальше. - Наверное потому, что им пора спать, - говоришь ты вслух . "Может быть потому - объясняешь себе, - что где-то там начинается море..."
Тишина. Даже инквизитор молчит. Он лишь потом спохватится и насмешливо и нерешительно дабвляет:
- А также бегаешь и ездишь верхом, это я уже понял –Лишь ты да снежинки знают, что скрывается за этой насмешливостью. А ведь он и вправду боится…
Как мелодия из музыкальной шкатулки, жизнь все время повторяется. И на моей истории, черт подери, это видно лучше, чем на чьей-либо другой.
… пергамент сгорел. Почти до конца. Вон он, черной золой валяется в глубине камина. Он умер. И огонь теперь умирает. Он больше не нужен. Ему на смену приходит усталое солнце. Как и тогда.
Глаза закрыты. Ты не собираешься и дальше все это терпеть. Он боится, о да! А потому ты просто разорвала тогда веревки на руках. Серебряные волосы падают на бешенные глаза. Тогда даже удары хлыста перестали существовать для меня. Мне было слишком все равно. И уходящие звезды под серостью облаков звали меня с собой. Я убила моего инквизитора. Его же хлыстом, срывая связки от хохота. Наверное, я действительно ненормальная.
Что ж, утро. Все, что было нужно, я уже сделала. Облака покрываются розоватым румянцем. Тень мелькает по стенам и лестницам. Что - что, а план этой тюрьмы ты успела изучить. Холодный воздух отрезвляет и целует разгоряченное лицо. Плащ развивается за спиной. Кхм, лишний пафос. Ты подмигиваешь мальчишке и машешь рукой тому озеру, где за ноги цепляются лоскутки тумана, да звезды спешат рассказать новую сказку морю.
… только веселый смех да яркие брызги остались…
8) Связь
ICQ (предпочтительно): нет, к сожалению.
E-mail: Olga_Kiseleva94@mail.ru
Отредактировано Simina Fehl (2009-06-17 14:17:37)
